[НЕ]ВЕРНОСТЬ. Что делать, когда не знаешь, что делать - Наталья Николаевна Краснова

уведут, она ж у тебя ух какая классная!» Но никто из друзей ничего подобного моему мужу, видимо, не говорил. Потому что муж продолжал жить своей веселой жизнью, а я продолжала воспитывать детей, работать и иногда ходить на свидания с Хоккеистом.

А потом я влюбилась. Я не знаю, как это происходит. Умные ученые поговаривают, что женщина привязывается к мужчине, с которым она занимается сексом. И поскольку моему мужу заниматься со мной сексом было некогда, а моему Хоккеисту было есть когда, результат оказался таким: я влюбилась в Хоккеиста. И с этого момента протестная измена пошла не по плану. Нет, я не начала прятаться по углам и скрывать переписки. Я продолжала жить так же открыто, но теперь в этой открытости не было ни капли наигранности. Мне действительно хотелось, чтобы о нас с ним все знали. Хотелось на каждом углу рассказывать о своем Хоккеисте. А еще появилась какая-то неведомая доныне решительность. Я решила так: пусть муж узнает о моем романе, и, если мужу что-то не нравится, пусть подает на развод. Я не боялась развода, не боялась остаться с двумя маленькими детьми на руках. Влюбленной женщине вообще неведом этот страх. Я не знаю, какие там гормоны поступают в организм, но они вселяют такой дикий оптимизм, что можно горы свернуть. Или себе шею. Но влюбленную женщину даже такой исход дела не сильно заботит.

Удивительная история: как только мне стало наплевать на мужа, мужу вдруг резко стало не наплевать на меня. Он приходил ко мне в менеджерскую и сидел там без особой надобности. Во время матчей он находился в ложе и смотрел сверху на все, что происходит на ледовой арене: на то, как играет мой Хоккеист в периодах, и на то, как работаю я в перерывах между периодами. Видимо, хотел увидеть что-то нелегальное. Но все было крайне легально.

– Я видел твоего Хоккеиста в подтрибунке, он с тренировки шел, – тихо, чтобы никто в менеджерской не слышал, сказал мне однажды мой муж. – Будешь продолжать с ним встречаться, я ему башку разобью.

Казалось бы, я должна была обрадоваться. Я добилась того, чего хотела. Мой муж ревнует и хочет, чтобы я оставила свой «незаконченный роман в парке на скамье» и вернулась в семью. Но было нерадостно. Я больше не хотела быть с мужем. Я настолько не хотела быть с мужем, что даже его знаки внимания стала воспринимать как нечто неприятное, противное.

Мы сидели с Хоккеистом в ресторане, вдруг мой телефон мерзко завибрировал. Пришла смс. Я по манере вибрации как-то определила, что это от мужа, поэтому не стала отвечать, чтобы не портить аппетит. Телефон опять завибрировал. Еще смс. Телефон зазвонил.

– Может, что-то важное, возьми трубку, – пережевывая мясо, деловито посоветовал Хоккеист.

Я приложила телефон к уху и раздраженно произнесла:

– Че надо?

– Ты где? – тихо произнес мой муж.

– Что тебе надо от меня? – повторила я свой вопрос вежливее.

– Просто хотел узнать, где ты. Когда дома будешь? Я скучаю.

«Раньше надо было скучать, – подумала я. – Раньше мне твое скучание капец как надо было, а сейчас мне скучно от твоего скучания».

А в трубку произнесла:

– Я сейчас на работе в ледовой арене. Занята сильно. Поздно буду.

И повесила трубку. Хоккеист жевал мясо, а мне есть расхотелось совершенно. В душе поселилось мерзкое и тягостное чувство. Моя протестная измена, моя попытка набить себе цену в глазах мужа превратилась в один огромный ком лжи. Как распутывать этот ком, я не знала.

Дома меня ждал скучающий муж. «Наташ, ты должна уделять ему внимание, это же близкий тебе человек вроде как, – заговорила во мне совесть, – пообщайся с ним, что ли».

– Привет, – сказала я мужу, не глядя в глаза. – Я спать.

«Надо побыстрее уснуть, тогда не придется с мужем заниматься сексом», – подумалось мне. Почему-то я не могла спать с двумя мужчинами. Это казалось мне каким-то неправильным. Тем более я заливала своему Хоккеисту, что с мужем у меня уже давно нет секса, что мы живем как брат и сестра. В общем, если честно, я рассказывала ему всю ту бессовестную дичь, которую несет женатый мужчина в попытке удержать любовницу. Я отчетливо понимала, что секс – это измена. А измена – это плохо. Только вот с того момента, как влюбилась в своего Хоккеиста, я стала считать изменой секс с мужем. Я так чувствовала. Спать с любимым мужчиной – это не измена. Спать с мужем – это измена любимому.

Не спать с мужем я не могла, потому что пресловутый супружеский долг довлел надо мной. Супружеский долг. Словосочетание-то какое стремное. Долг. А ведь я не брала никаких супружеских займов. Я не занимала в начале семейной жизни секс, чтобы вот так по разу в неделю мучительно отдавать этот секс мужу в счет погашения супружеского долга. Клянусь, я лучше бы отдала деньгами этот долг. Или перезаняла у кого-то.

«Наташ, просто надо пару минут потерпеть», – сказала я себе, стягивая трусы в темноте спальни. Трусы запутались где-то в стопах, как будто не хотели меня оставлять одну, такую беззащитную и тупую. Трусы цеплялись за ноги. Или ноги цеплялись за трусы. Или я цеплялась за мысль, что моему мужу надоест эта вся мутотень с трусами, и он оставит меня в покое и пойдет смотреть свои сериалы. Но муж решительно содрал трикотажный лоскуток с ноги и навалился на меня всей тушей.

Лежа на спине, я закрыла глаза, пытаясь представить, что это не мой муж. Получалось слабо. Запах пивного перегара все равно напоминал, что меня трахает муж. С каждым возвратно-поступательным движением моя голова все глубже и глубже уходила в подушку. Наконец подушка закрыла собой мои глаза. Мой нос. Я уцепилась за подушку пальцами и аккуратно потянула вниз, накрыв подушкой все лицо. Не знаю, заметил ли в темноте спальни этот фокус муж. Наверное, нет. Потому что он дотрахал меня до логического завершения и ушел на кухню смотреть сериал. А я медленно стянула подушку с лица и долго лежала с открытыми глазами, глядя в темноту. А темнота глядела на меня. «Я хочу развод», – сказала я. «Дети должны расти в полной семье», – сказала мне темнота.

Парадоксально, но с мужской протестной изменой я встретилась через несколько лет, когда муж начал изменять мне. «Если бы ты меня любила и вела себя адекватно, я бы не пошел налево». Так обычно говорят все мужчины, пойманные на протестной измене. «Если бы ты была адекватнее, я